В Гане на борту танкера «Remos» умер российский капитан

Фото: Холод

В июне прошлого года два российских моряка в составе команды нефтяного танкера «Remos» отправились в рейс в Африку. Однако владельцы судна фактически бросили команду — и уже десять месяцев корабль стоит в порту Ганы. Все это время морякам не платят зарплату, им не хватает еды и топлива, а из-за изнуряющей жары они вынуждены спать на палубе под открытым небом. Вернуться домой самостоятельно члены команды не могут — а помощь российского консульства ограничилась несколькими ящиками консервов, сообщает Журнал «Холод».

В июле 2020 года капитан судна Сергей Ясько умер, не дождавшись возвращения на родину. Когда отправят домой остальных, так и неясно.

Каждое утро 53-летний старший механик Алексей Плотников просыпается на борту нефтяного танкера «Remos», стоящего у побережья Ганы. Теоретически, умывшись и позавтракав, он должен заступать на вахту согласно рабочей инструкции — однако уже несколько месяцев делать ему нечего, поскольку на корабле нет топлива. Поэтому вместо работы Плотников начинает рассылать с телефона «оскорбительные письма» компаниям, которые виноваты в его злоключениях, — а потом созванивается через мессенджер с женой и двумя дочерьми, которые давно ждут его дома, в Волгограде.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: ВИДЕО: Электронная система сдачи экзамена на подтверждение квалификации моряков заработает с августа 2020 г

Впрочем, установить связь с внешним миром удается не всегда. Еще весной на «Remos» отключили спутниковую связь — и чтобы получить доступ к сети, Плотникову и его товарищам по команде приходится ловить так называемую «banana boat» — проходящее мимо танкера местное судно. «Оно идет, а ты ему: стой-стой-стой! — объясняет Плотников. — Даем местным 10 долларов, а они нам — карточку, [позволяющую говорить по телефону]. Я вот по ней сейчас с вами и разговариваю».

Это не единственная проблема Плотникова. В отсутствии топлива не работает и камбуз — так что зачастую еду экипажу приходится готовить прямо на корме корабля, под палящим солнцем, на самодельном мангале, который российский механик захватил в рейс с собой.

Алексей Плотников на борту танкера Remos

Нефтяной танкер «Remos» — а вместе с ним вся его многонациональная команда, включая двух россиян, — вот уже десять месяцев стоит на якоре в порту города Тема на юге Ганы, примерно в четырех милях от берега. Тему иногда называют центром мира — из всех населенных пунктов на планете город ближе всего расположен к пересечению экватора с нулевым меридианом. Морякам этот примечательный факт только создает дополнительные неудобства — что в феврале, что в июле среднесуточная температура тут близится к 30 градусам, поэтому, когда на корабле не работает дизель-генератор, членам команды приходится спать прямо на палубе, под открытым небом: в раскаленных душных каютах находиться невозможно. «Спим раздетые: в одних труселях, потому что жарища, — описывает Плотников ночи команды. — Любые насекомые — добро пожаловать. Каждую ночь атака: они грызут ноги, хорошо, если масло нашел и побрызгал на ночь, так они хоть уснуть дают».

За то время, пока «Remos» стоит в ганской бухте, мир охватила пандемия коронавируса, а Алексей Плотников чуть не сошел с ума. Моряки успели столкнуться на судне с болезнями и даже смертью. Но члены команды и сейчас не понимают, когда им разрешат сойти на берег и отправят домой.

Депрессия и расизм

В море Плотников проработал фактически всю жизнь — окончил Астраханское речное училище, сначала ходил на российских судах, потом получил квалификацию старшего механика и стал работать по всему миру. В команде «Remos» он уже восемь лет (до 2018 года танкер назывался Neman) и в последние годы редко уходил в долгие рейсы: в силу возраста старался сократить время работы, да и дома было много дел — например, нужно было достроить дом на даче и проложить туда газопровод.

Впрочем, когда два года назад у танкера сменился хозяин (корабль купила греческая компания Etterna), и рейсы в Новороссийск и Керчь сменились переходами в Африку, механик поначалу был рад: как объясняют его жена и дочь, в российских компаниях морякам зачастую платят мало, а здесь Плотникову наконец предложили нормальный заработок — 4 500 долларов в месяц. Первый рейс в Гану прошел в штатном режиме — правда, после него команде задержали зарплату, но моряки по установленной процедуре обратились в свой профсоюз ITF (Международную Федерацию транспортников) и через некоторое время получили деньги. Россиянин говорит, что тогда ситуация его не смутила — на флоте такое бывает часто. Когда ему предложили снова съездить в Африку, он согласился — и в июне 2019 года заключил с Etterna полугодовой контракт: рейс должен был занять пять месяцев.

Кроме Плотникова, в команду танкера вошли один ганец, восемь пакистанцев и еще один россиянин — 60-летний капитан Сергей Ясько, который до работы на танкерах исходил весь мир на больших рыболовецких судах-траулерах. «Он всегда ко всем одинаково относился с уважением, — рассказывает о Ясько старший механик. — Никогда не пытался самоутвердиться, сохранял спокойствие, поступал справедливо».

танкер Remos

В рейс «Remos» вышел 11 июня прошлого года, а в Тему прибыл в середине сентября. Экипаж должен был заниматься перевозкой нефти в районе Западной и Южной Африки, Нигерии и Сьерра-Леоне, точный маршрут морякам не сообщили. Ясько и Плотников предполагали, что компания найдет заказчиков на нефть, а экипаж пробудет на судне до декабря 2019 года (Плотников договорился о том, чтобы уехать в ноябре), но у греческой компании начались проблемы. Сначала у экипажа кончилась работа, потом им перестали выплачивать зарплату. Постепенно еду на танкер стали привозить реже, а топливо — все хуже: если в первые месяцы экипаж включал двигатель «Remos» дважды в день, чтобы приготовить поесть, то теперь даже это стало невозможным. Без топлива на корабле нет электричества — а значит, не работают кондиционеры, туалеты, камбуз и душевые. «У нас вся система вакуумная, она без электричества не работает, — объясняет Плотников. — Воду привезли, а как ее поднять по умывальникам, разнести по душу? Это невозможно. Мы просто ведра поднимаем на веревке, выносим на корму, там моемся».

Все это продолжается уже полгода. «С декабря у меня началась депрессия, я все время психую», — говорит Плотников. Общаясь с «Холодом» по телефону, он то матерится, то шутит. «Уже год нет семьи [рядом], какие-то [чужие] люди вокруг. Ему не нравятся, естественно, эти люди, он не любит команду, не любит людей, которые привозят продукты, — объясняет 25-летняя дочь моряка Ольга, живущая в Москве. — У него даже на почве этого начал возникать какой-то расизм. В том смысле, что темнокожие люди не понимают их, привозят не то, что нужно. Он стал говорить: они тупые, ненавижу всех их». Плотников и сам признается, что «чувствует, как едет крыша», — но говорит, что члены команды «Remos», включая его самого, стараются избегать конфликтов и «быть толерантными». «Я должен все это выдержать, если я люблю своих родных, — говорит моряк. — Я знаю, что если я начну сходить с ума, то они останутся без меня, а это плохо. Поэтому я все время себя пресекаю».

По словам Плотникова, его главная претензия к работодателям — финансовая. «Если бы они платили, я бы руководил [дистанционно] строительством на даче, — объясняет он. — Но они не платят, сволочи. Это больше всего нервы поднимает. Это можно приравнять к Освенциму». Его жена всю жизнь была домохозяйкой — а выйти на работу сейчас не может по состоянию здоровья. «Маме очень тяжело, она живет совсем одна на даче с животными, нужно оплачивать счета за квартиру, за дом, а там еще какие-то кредиты, начинаются просрочки, — рассказывает Ольга. — Я не понимаю, что делать, есть некое состояние шока».

«Они это называют барбекю, но это жопень»

Сейчас у команды «Remos» возникают проблемы буквально с любыми бытовыми задачами. Пакистанского повара Плотников невзлюбил с самого начала, поскольку тот готовил «один рис», — но, пока на судне были продукты, это было просто одной из издержек жизни на борту. А когда команде перестали платить зарплату, все пакистанцы, как утверждает механик, начали забастовку и перестали работать — в том числе и кок. Теперь на кухню корабля может зайти любой член команды. В результате из сорока тарелок, которые были на борту, целы в лучшем случае десять — а по камбузу бегают тараканы, поскольку далеко не каждый моряк убирает за собой.

Спасением стал мангал Плотникова — но и с ним приходится сложно: в отсутствие топлива в качестве дров моряки используют оставшиеся на судне деревянные поддоны. «Они это называют барбекю, но это жопень, — говорит механик. — На танкере вообще нельзя [разводить] открытый огонь, но что нам делать, если нет топлива?». Каждый месяц Плотников теряет как минимум по килограмму веса. «Он сильно похудел и постарел за это время, — говорит его дочь. — Они просто застряли там, как в тюрьме. Их подкармливают, но [еды] привозят по минимуму. В какой-то момент он стал звонить маме и спрашивать, как и что можно приготовить, потому что повар у них там отвратительный». Жена Плотникова, Любовь, рассказывает, что пересылала мужу рецепты, «чтобы он повара научил готовить те же щи, из макарон делать хлеб, — когда привозят продукты, еще что-то готовить». «За все это время он похудел килограммов на 15, — добавляет она. — Фотографии, [сделанные], когда он уезжал, и сейчас, — небо и земля».

«На танкере вообще сложно, — продолжает Любовь Плотникова. — Я знаю, что это такое — летом на судне, когда металл раскаляется. Там невыносимо тяжело находиться, а у него еще и возраст такой… Как тут не переживать?». Рассказывая про мужа, она постоянно делает паузы, как будто сдерживает ком в горле: «Как мой муж… Я не знаю, какой он приедет, но я знаю, что у него психика нарушена».

Мало хорошего и в ночевках на палубе. «После часа ночи идет полное обводнение палубы, — объясняет Плотников. — Влажность тут — 97%, вода просто течет по палубе, простынь, которой укрываешься, вся мокрая. Естественно, всякие насекомые налетают. Хорошо, если есть джин — ты выпил, и они хоть как-то пугаются, а джина нету — беда». Жена механика говорила «Холоду», что Плотников и Ясько пять дней в неделю находятся «в пьяном угаре»: «Если вы с ним разговаривали, и он был трезвый, то вам повезло». Сам моряк признает, что так они с капитаном снимали стресс — «включали машину времени»: когда трезвеешь, то уже и неделя прошла.

Сейчас танкер стоит без опознавательных знаков — без топлива не работает дизель-генератор, и корабль не может включить опознавательные огни. По словам Плотникова, это небезопасно: «Любой проходящий объект может его [задеть]».

«Один пенис себе расчесал, у другого — почки»

В декабре 2019-го, когда греческая компания бросила экипаж, Ясько и Плотников обратились за помощью в российское консульство в Гане. «Это было так. Первая неделя прошла: мы своих не бросаем. Вторая неделя прошла: мы своих не бросаем. Потом третья неделя прошла, пятая… В общем, привезли провиант только, — говорит механик. — Ну, слава богу, может, и правда не бросают». Восемь ящиков консервов, которые доставили на танкер благодаря российскому консульству, моряки доедают до сих пор — но, по словам Любови Плотниковой, «это была разовая благотворительность», а еду пришлось разделить на всю команду. Плотников общается с российским консульством каждую неделю, однако никакой существенной информации насчет репатриации от них не получает.

В 2020 году обязанности по снабжению судна взяли на себя Клуб морского страхования P&I Club и профсоюз ITF. Сначала морякам казалось, что ситуация наладилась. В феврале им прислали запасы еды, в том числе фрукты, и солярки на 10-12 дней — какое-то время члены экипажа смогли поспать в своих каютах. Однако никакого развития ситуация не получила. «Сейчас муж сидит на этой железке, и то же самое опять происходит: солярки нет, холодильники не работают, продукты привезли — солярку не привезли», — говорит Любовь Плотникова. «Зарплату не платят, еду задерживают, привозят на 10 дней, а следующая поставка провизии через 30 дней, а то и больше, — описывает ситуацию сам моряк. — Топливо привозят на 10 дней, а следующая поставка может быть и через месяц, и через два. В 2020 году три месяца мы были полностью обесточены».

Еще зимой моряки начали болеть: «Один пенис себе расчесал, у другого — почки, у третьего — язва желудка, у четвертого — нога распухла», — рассказывает Плотников. Чтобы отправить больного на лечение в город, экипажу нужно связаться с агентом, которому кто-то должен заплатить: раньше это делала Etterna, сейчас — страховая компания. Платежи могут идти до трех дней — только после этого человека забирают с судна. В какой-то момент — после нескольких ночей на палубе — на сушу с бронхитом увезли и самого Плотникова; там, по его словам, он еще сильнее почувствовал, как у него «едет крыша». «Зато пивка попил», — добавляет он.

Алексей Плотников с семьей и с дочерью

Даже если бы у механика были деньги на билет, самостоятельно уехать домой ему было бы сложно. «Документы у меня просрочены здесь, я не могу занимать свою должность, — поясняет он. — Чтобы выйти из порта, мне нужен агент, а агенту кто-то должен заплатить за мой выезд и оформление документов. После этого кто-то должен составить документы на репатриацию. Без организации я просто не могу с порта уйти или улететь — нужна или наша компания, или профсоюз, или страховщики. Сам по себе просто так с борта не выйдешь».

Менеджеры Etterna поначалу обещали команде, что все наладится, но в феврале 2020 года власти Темы арестовали танкер, поскольку компания не выплачивала портовые сборы, — а с мая работодатели и вовсе перестали отвечать на сообщения экипажа. «Компания бросила нас, полный абандос, — злится Плотников, — Капитану иногда пишут: "А вы согласны загрузить две тысячи тонн груза?". Какого груза? Куда загрузить? Он им отвечает: "Приведите в надлежащий вид судно, выполните заявку [на выполнение работ], на которую вы уже год не отвечаете, и тогда будем разговаривать". Они сразу исчезают». Сотрудник Etterna Димитрис Пападопулос сказал «Холоду», что компания по закону не имеет права обсуждать свою работу и ситуацию на судах «с третьими лицами», — впрочем, не смог уточнить, какой именно греческий закон это запрещает.

Капитан танкера Remos Сергей Ясько

Пока «Remos» стоял в порту, в мире началась пандемия коронавируса. Первые случаи в Гане обнаружили 12 марта, а через десять дней страна закрыла границы; в мае-июне карантинные меры были несколько ослаблены — при этом по указу президента людям, которые не носят масок в общественных местах, грозит до 10 лет тюрьмы. По состоянию на 6 июля в Гане зафиксировано больше 20 тысяч случаев заболевания; 122 человека умерли. Сам президент Ганы сейчас находится на карантине.

Моряки узнали о коронавирусе из интернета. Болезни они не боятся, потому что живут в полной изоляции, — но пандемия дополнительно осложнила их ситуацию. Сейчас страховщики и профсоюз обещают, что, как только Гана откроет границы, моряков отправят домой с частичной выплатой зарплаты и страховки. Сам танкер будет арестован и выставлен на торги — оставшуюся сумму морякам выплатят после продажи. В мае, разговаривая с «Холодом», Плотников рассчитывал на то, что в Гане «небо откроется» 10 июня, — но этого не произошло: запрет на международные рейсы по-прежнему действует. «Границы у России закрыты, и нас не могут депортировать, — резюмирует механик. — Это просто тюрьма». Консульство России в Гане не ответило на письменный запрос «Холода»; представитель консульства выслушал вопрос о судьбе запроса по телефону и бросил трубку.

Так или иначе, Алексей Плотников уже знает, что будет делать, когда вернется домой: «Съем шашлык со свининой, жену поцелую и хочу, чтобы у меня самоизоляция была на даче. Где я не достроил, там я точно все дострою на этот раз».

«Captain, где моя еда?»

Капитан судна, россиянин Сергей Ясько, переносил ситуацию с «Remos» еще хуже, чем механик. «Экипаж ходит, спрашивает: "Captain, где моя зарплата, captain, где моя еда?"» — объясняет Плотников. Вечером 20 июня Ясько почувствовал, что у него немеют пальцы ног. Плотников предложил ему вызвать врача, но капитан отшутился: «У меня так после бутылочки бывает, ничего».

На следующий день капитан поднялся на палубу, и у него случился инсульт. Когда Плотников увидел, что у Ясько начало «выворачивать руки», он позвонил в российское консульство. Там моряка связали с врачом, который сказал, что Ясько нужно положить на бок. Через четыре часа россиянина забрал катер — в тот момент он уже практически не мог говорить.

Ясько отвезли в больницу. «Из того, что должно работать в организме, работало 50% только, — рассказывает Плотников. — Печень они так и не запустили. И мокрота в легких — поэтому [его положили на] ИВЛ». Кроме того, у капитана нашли малярию — он заболел ей уже во второй раз; Плотников уверен, что виной всему — насекомые, которые кусают моряков, когда они ночуют на палубе. После обнаружения малярии у Ясько анализы у экипажа танкера никто брать не стал.

3 июля Плотников прислал «Холоду» сообщение: «Ефимыч умер». У Ясько в Керчи осталась жена, у них есть дети и внуки. «Сейчас с консулами решаем, кто будет ей сообщать: я или они, — сказал Плотников. — Насчет вывоза тела пока информации нет, я не знаю, как они решат. Я в четырех милях от берега болтаюсь, а у них — все права, самолеты и прочее. Где эти самолеты — я не знаю. Они мне подробностей не сообщают».

Официальный представитель МИД России Мария Захарова в ответ на вопрос главного редактора «Холода» Таисии Бекбулатовой о том, известно ли ведомству о ситуации с танкером и смерти россиянина, ответила: «Знаем» — и предложила задать конкретные вопросы. Редакция «Холода» не знает, ответила ли Захарова на эти вопросы, поскольку вскоре после их отправки вся техника Бекбулатовой была изъята сотрудниками ФСБ. Корреспондентка «Холода» дозвонилась Захаровой, и та попросила еще раз отправить письменный запрос в сообщении. На момент публикации этого материала ответа «Холод» так и не получил.